Арт-терапия с детьми (ЭЛЕКТРОННОЕ ИЗДАНИЕ)

Функции арт-терапевта

Обеспечивая одновременно техническую помощь и эмоциональную поддержку, арт-терапевт становится союзником детских творческих начинаний. Он учит ребенка использовать художественный материал по назначению и не отвлекаться на фантазирование и игру.
Чтобы успешно справиться с этой задачей, арт-терапевт должен видеть как скрытые, так и очевидные особенности произведений ребенка и его поведения. Он скорее всего не станет тотчас трактовать бессознательный смысл выполненной работы, но использует свои знания, чтобы помочь ребенку создать эмоционально заряженное произведение. Три следующих примера иллюстрируют этот способ работы.

КЛАЙД. Восьмилетний Клайд, неглупый, но скованный и депрессивный ребенок, испытывал серьезные сомнения по поводу размера, прочности и сохранности своих половых органов, хотя с ними у него было все в порядке. Клайд очень хорошо лепил. Однажды он слепил стоящую с поднятыми руками гориллу около 30 см высотой. Он хотел приделать ей пенис и спросил меня, какого он должен быть размера. На встречное предложение показать, что он думает по этому поводу, мальчик нерешительно скатал из глины сосиску величиной с пенис взрослого человека. Я посоветовала Клайду приложить его к скульптуре, указав, что он размером с ногу гориллы. Затем я спросила его, видел ли он когда-либо человека с пенисом размером с ногу. Клайд улыбнулся и помотал головой. Глядя вниз на свои колени, он, видимо, мысленно сравнивал размеры ноги и пениса. Затем без всяких колебаний очень точно вылепил половой орган в состоянии эрекции вместе с яичками. Пропорции тела и пениса были как у восьмилетнего мальчика вроде Клайда, а не как у взрослого мужчины. Вся фигура была очень похожа на самого Клайда: крупная, но какая-то беспомощная и грустная. Клайд тем не менее был очень доволен своей работой. После этого он вылепил шимпанзе, и на этот раз половые органы не вызвали у него никаких затруднений. Моя реакция на вопрос Клайда была оправданной и вполне соответствовала его проблемам. Так как эдипов конфликт для мальчика продолжал быть актуальным, он все еще хотел иметь пенис, как у отца, и переживал страх возмездия. Клайд был смышленым ребенком и, несмотря на имеющиеся нарушения, в целом хорошо развивался. Он уже был готов смириться и принять себя как маленького мальчика с пенисом меньше, чем у отца, вполне соответствующим его возрасту и росту. Я дала Клайду возможность поразмыслить на тему относительности размеров и, наглядно продемонстрировав абсурдность его изначальной идеи, помогла ему и на сознательном, и на бессознательном уровне. Если бы я поддержала Клайда в намерении приделать горилле большой пенис, это только усугубило бы его состояние и вряд ли уменьшило бы беспокойство. Он бы увидел во мне одновременно и соблазнительницу, и дуру: соблазнительницу, поскольку я бы потворствовала его диким сексуальным фантазиям, и дуру, потому что не смогла понять простую вещь.

БЕРНАРД. Хотя моя реакция Клайду помогла, другому ребенку она могла бы и навредить. Когда шестилетний Бернард, немного отстающий в развитии, вылепил простейшую фигуру из пластилина и приделал ей гигантский пенис, я искренне восхитилась его работой. Бернард находился на той стадии развития, когда дети еще не разбираются в реальных пропорциях, размер для них определяется степенью важности. Бернард был очень неуверенным мальчиком, и уже одно то, что'он решился слепить пенис, было для него делом большой отваги. Поскольку вопрос о реальных пропорциях тут не стоял, то и мой намек на некое несоответствие был бы лишен всякого смысла. Более того, мальчик воспринял бы мое вмешательство как неприятие. Бернард не страдал психозом и был толковым мальчиком, просто он еще не достиг той стадии, на которой формируется логический строй мышления.

Следующая история показывает, насколько важно, чтобы аргументация арт-терапевта соответствовала патологии ребенка.

ДЖУДИ. Чувству идентичности семилетней Джуди не хватало определенности. Пребывая в неизвестности о том, кто она такая, Джуди была вынуждена постоянно подражать другим девочкам. Всякий раз, когда Джуди и Марта приходили на занятия вместе, Джуди старалась сесть с Мартой за один стол и рисовать похожие рисунки. Джуди как художник была куда сильнее подруги, и обычно именно Марта подражала ей. Однако когда Марта решала рисовать свое, Джуди начинала копировать ее рисунки — вплоть до примитивной мазни, которая для Джуди была лишена всякого смысла. Девочка изо всех сил старалась сделать такую же работу и страшно боялась, что не получится похоже. Казалось, было бы логично попытаться убедить Джуди не срисовывать у Марты, однако это бы не сработало, и вот почему: у Джуди не было четкого понимания своей идентичности, и потому идея имитации была ей непонятна. Вместо этого я снова и снова повторяла Джуди, что она Джуди, а не Марта, и хорошо бы ей рисовать рисунки Джуди, а Марта пусть рисует рисунки Марты. Это заверение помогло Джуди оставить привычку постоянно подглядывать за Мартой и сосредоточиться на собственных рисунках.

Во всех трех случаях арт-терапевт подкреплял «Я» ребенка в той области, где тот уже мог бы действовать сам, хотя и с каким-то риском. Я укрепила зарождающуюся способность Клайда оценивать реальность, поддержала Бернарда в его попытке самоутвердиться и помогла Джуди достичь более стабильного чувства идентичности. Поступая таким образом, я учитывала и бессознательные, и сознательные факторы поведения детей, не раскрывая и не интерпретируя их бессознательный смысл. Я просто оказала своего рода «первую помощь», и это стимулировало творческий процесс. Когда такая помощь оказывается успешной, у ребенка возникает чувство, что его глубоко и правильно понимают. Это вдохновляет его на творчество и смягчает чрезмерную защитную реакцию.